Наша память устроена удивительным образом. Часто мы не можем вспомнить, что-то очень важное, срочное. Часто не можем забыть, то, что хотелось бы вычеркнуть навсегда. Мы забываем и вспоминаем. Храним в нашей памяти цифры, даты, события. Мы помним, что произошло и когда.

Детали, порой совсем не значащие сидят в нашей памяти. По этим незначительным деталям мы можем вспомнить почти целиком событие. Почти целиком, почти точно, почти наверняка. Эти детали как шляпки гвоздей указывают места крепления одних событий с другими. Порой самых разнообразных событий, произошедших в разное время, в разных условиях и обстоятельствах. Не имеющих, казалось бы, ничего общего между собой.

Наша память разборчива и капризна. Хранит она все, но делится выборочно. Мы умеем ходить, но не помним процесс обучения.

Мы помним запахи и звуки. Мы помним ощущения и чувства. Мы помним боль, обиды, страх. Мы можем вспомнить событие и чувство. И этого достаточно, что бы вновь пережить то, что врезалось в память.

Мы связываем разные события по схожести чувств. Что-то становится ярче с годами, что-то тускнеет, едва уловимым становится. Это меняются чувства, меняется восприятие, меняется память.

Мимолётное, может стать важным и ярким. Сильнейшие переживания могут стать столь незначительными, поменять огорчение на снисходительность. Мы можем смеяться, вспоминая, то, что было когда-то трагичным. Мы можем печалиться о прошлом веселье и радости.

Наши чувства меняются, корректируя память. Так же как память меняется, корректируя чувства. Мы что-то забываем, как бы не старались вспомнить. Мы что-то помним, как бы ни старались забыть.

Мы привыкли не доверять своей памяти. Она не надёжна. Мы не привыкли доверять своим чувствам, их невозможно проверить.

Одно и то же событие каждый из нас воспринимает по-разному. По-разному и запоминает.

Разные чувства, у каждого свои. Нет одинаковых чувств, нет одинаковой памяти.

На память можно надеяться, а чувствам стоит просто верить, доверять. И то и другое только твоё. Только тебе принадлежит, только тебе подчиняется и служит.

Жил на свете заяц. Он немного заикался и очень сильно переживал по этому поводу. Ему казалось, что все замечают его заикание и непременно будут смеяться над ним, обсуждать и осуждать его.

Заяц был умен, красив, энергичен, но избегал общения, что бы не показать свой "дефект". Всё своё внимание он концентрировал на том, что заикается. Жили в нём страх и неуверенность в себе. 

Он был уверен, что его "дефект" не позволит иметь друзей и старался ни с кем не знакомиться.  Как больно быть одиноким, как страшно быть одному. Но еще страшней быть посмешищем.

Постепенно он замкнулся в себе и старался лишь слушать.

Другие звери не замечали его заикания, зато отмечали его живые весёлые глаза, и, главное, умение слушать и слышать. Понимать сопереживать, сочувствовать.

Это было редкостью в лесу. Обычно каждый старался высказаться. Рассказывать казалось важнее и интереснее. Слушать было некому.

Постепенно к зайцу стали приходить другие звери со своими историями. Заяц всегда внимательно слушал. Улыбался своей светлой открытой улыбкой. Смотрел понимающим взглядом своих чистых, умных глаз. Его длинные ушки чуть подрагивали, и казалось, что он кивает. Как бы соглашаясь, подбадривая говорящего. Это создавало ощущение понимание и принятия, что особенно было привлекательным.

Звери уверовали, что заяц очень мудрый, и может дать дельный совет, понять и объяснить. Они всё чаще обращались к нему за советом, за помощью, за поддержкой.

Хотя заяц почти ничего не говорил, но это и не требовалось. Достаточно было его внимательного слушания, искреннего стремления понять. Достаточно было его молчаливого понимания, принятия и коротких искренних фраз.

Так продолжалось и продолжалось. Звери приходили и разговаривали с зайцем, а он их внимательно слушал, а главное слышал. Во всяком случае, именно так всем казалось. Он никогда не был равнодушным. Обладая природной восприимчивостью, тактом, живым умом и желанием делать добро, заяц снискал к себе уважение.

Он стал уважаемым даже среди хищников. Они так же приходили к нему со своими историями. Никогда не обижали его, относились к нему с уважением и, даже, с почтением.

Заяц произносил лишь короткие фразы, отвечая на явно поставленные вопросы. Звери внимательно слушали его ответы и совершенно не замечали, что заяц слегка заикается. Он действительно немного заикался, но никто, кроме него самого не знал и не замечал этого.

Постепенно, заяц начал разговаривать всё больше, но совсем не много. Он по-прежнему предпочитал слушать и понимать. Понимание было искренним, звери чувствовали это и были ему благодарны.

Заяц по-прежнему жил в своей норе и даже не сразу заметил, что рядом всегда находятся другие звери, его друзья. У него накопилось много друзей, ведь он умел слушать и никому не отказывал в своей помощи. Не отказывал в том, что у него так хорошо получалось, и от чего он получал истинное наслаждение и радость.

Он жил своей жизнью. Неуверенность в себе потихоньку, совершенно незаметно для него, стала проходить. Он уже не избегал общения. Ведь ему это доставляло радость и удовольствие. Он видел, что помогает другим, и они нуждаются в его помощи и поддержке. Это приносило в его жизнь спокойствие, уверенность, наполненность, целостность.

Время шло, заяц уже начал забывать, что когда-то так боялся общения и предпочитал отсиживаться в своей норе. Ему было смешно вспоминать то время, когда он, красивый, умный, талантливый, мог переживать, что не может общаться. Теперь общения было в достатке. Иногда он даже немного уставал от этого. У него появилось очень много друзей. Его авторитет был высок. Он был уважаемым, но никогда не гордился этим, оставаясь тем самым скромным, весёлым, доверчивым, доброжелательным, каким и был всегда.

Его заикание прошло полностью. Он и не заметил, как и когда это случилось. Просто однажды поймал себя на мысли, что совершенно не боится разговаривать, отвечать на вопросы. Он прислушался к своему голосу и не нашел даже признаков заикания.

Неужели я когда-то заикался? Может быть этого никогда и не было? Ведь никто и никогда не говорил мне, что я заикаюсь. Я просто знал это и верил, что заикаюсь. Почему же тогда никто другой этого не замечал? Почему никто не обращал на это внимания? Никто, кроме меня самого. Был ли я заикой, или мне это только казалось? Может быть я просто придумал это заикание, скрывая свой страх общения. Придумал причину кормить свой страх. Сам усиливал его, умножал.

Я нашёл, быть может просто придумал, в себе еле заметную кривизну и сам, именно сам, стал упорно усиливать её. Мне даже нравилось это занятие. Копаться в себе, в своих мнимых изъянах, куда как интереснее, чем решать насущные вопросы и задачи.

Постепенно крохотная кривизна превращается в дугу, весьма ощутимую, особенно для меня самого. Теперь совершенно очевидно, что это действительно изъян. Своими усилиями, продолжая гнуть свою линию сопротивления настоящему, объективному, я только увеличивал кривизну.

Так могло продолжаться до тех пор, пока я сам, по собственной воле, не замкну её в круг, или не сломаю ей свою жизнь.

К счастью, я начал меняться. Я отпустил на волю свои чувства, и они незаметно, спокойно и уверенно, повинуясь не известным мне законам и силам, начали действовать.

Я просто перестал сопротивляться. Принял то, что происходит, доверился своему высшему разуму. Я принял себя. Перестал обращать внимание на сиюминутные поверхностные всплески. Я доверился глубине и мощи тех, глубинных, истинных течений своей жизни. И они вынесли меня на поверхность, к солнцу, к свободе, к радости жизни. Как же я благодарен своей интуиции.

Впрочем, это уже не важно.

Нет никакой необходимости копаться в прошлом. Оно уже не вернётся. Никогда не вернётся. Я стал иным. Точнее тем, кем был изначально, до появления этого страха. Я просто избавился от того, что было не моё. Возможно, мне это кто-то внушил, возможно, это я сам и придумал этот страх.

Сейчас это не важно. Не важно, что было. Важнее, что есть. Что происходит сейчас. В каждую минуту моей жизни. Здесь и сейчас.

Так рассуждал заяц в минуту своих раздумий и воспоминаний. Эти мысли приходили к нему редко. Было много всего значительно более интересного, нового, зовущего вперёд, к неизведанному. Стоит ли ходить по старым тропам, блуждая и путаясь в своих прошлых страхах, неуверенности, обидах. Всё это в прошлом. Далёком прошлом.

Настоящее, светлое и прекрасное, тихое и спокойное, уверенное и безмятежное, плавно струится течением моей жизни, покачиваясь на волнах событий. Эти события жизни случались, развивались и исчезали. Их сменяли новые события. Все течет и меняется. Откуда-то появляются и как-то сами собой реализуются желания. Появляются новые. Жизнь стремиться к свободе и солнцу.

Так наладилась заячья жизнь. Он жил без страха и гордости. Без сомнений и переживаний. Наслаждаясь каждой минутой своего существования. Обретя спокойствие и уверенность в себе, заяц не переживал своё прошлое, не печалился о будущем.

Он просто жил, повинуясь той неизвестной внутренней силе, которую он всегда чувствовал, но теперь ей полностью доверял. Ведь она, эта сила, доказала свою мудрость и доброжелательность.

Он принял её всем своим существом, и уже не сомневался в себе, в своих достоинствах. Сомнения и неуверенность в себе были в прошлом, далёком, почти забытом прошлом.

Однажды вечером он возвращался домой, в свою небольшую, уютную нору. Солнце уже коснулось верхушек деревьев. Наступало то мгновение, когда день стряхивает с себя тёплую пыль дневного зноя, передавая свои полномочия живительной прохладе и свежести ночи.

Наступало время ярких перемен, обновления, перезагрузки. Настоящее здоровалось с будущим, становясь уже прошлым. Что бы вновь стать настоящим и будущим, обновлённым, ярким и светлым.

Заяц шел, любуясь закатом, тихонько напевая свою любимую песенку. Он ни о чем не думал, ничего не обдумывал, просто шел по знакомой тропе, радуясь уходящему дню и наступающему вечеру. Спокойно и уверенно, твёрдо зная, что всё будет хорошо.

Не сразу заяц заметил небольшое шевеление в кустах. Он остановился и уже услышал какие-то непонятные звуки. Повинуясь, скорее, своему природному инстинкту приходить на помощь, заяц направился к кусту, за которым слышались звуки.

То, что он увидел за кустом, его несколько озадачило. На траве, свернувшись в комочек, лежал серенький зайчик и тихонько всхлипывал. Это было для него так необычно. Необычно, что кто-то плачет, кому-то плохо, не уютно на этой чудесной земле, в этот прекрасный тёплый вечер.

Заяц подошел поближе и смог рассмотреть, что это всхлипывала от какого-то горя молодая зайчиха. Она испуганно смотрела на него своими покрасневшими от слёз глазами. Дыхание её было прерывистое, она дрожала, поджимая под себя свои серые лапки.
Заяц не знал, чем он может ей помочь. Он умел только слушать, но зайчиха ничего не могла сказать. Она только всхлипывала и смотрела на зайца своими полными слёз глазами.
Он не стал ничего спрашивать, выяснять, просто осторожно взял её за лапку и прижал к своей тёплой щеке. Прошло немного времени, и зайчиха стала успокаиваться. Она узнала зайца. Того самого зайца, что считался самым мудрым в округе.
Он помог ей подняться и, поддерживая за лапку, повел за собой.

Не задумываясь, что он делает и зачем, повинуясь всё той же внутренней силе, он привел зайчиху в свою нору, усадил в кресло и укрыл пушистым пледом.

Зайчиха уже перестала плакать, успокоилась и даже слегка улыбалась. Ей было тепло и уютно в мягком широком кресле под пушистым пледом.

Заяц приготовил чай, достал варенье, фрукты и ловко накрыл небольшой низкий столик у самого кресла, в котором оттаивала зайчиха.

Сам устроился в кресле напротив, налил в чашки липовый чай с шиповником и молча подал одну чашку зайчихе.

Он всё делал молча. Не задавал вопросов, не успокаивал и не давал советов. Он умел слушать и ждать, понимать без слов. Он умел чувствовать.

Постепенно зайчиха полностью успокоилась. Так они сидели друг против друга и молчали. Молчали тем пониманием, когда не нужно слов. Важнее чувства. Чувство, что тебя готовы услышать и понять. Понять и принять. Без одобрения и осуждения. Без обсуждения. Так как есть. Просто принять.

Заяц умел чувствовать. Ждать и понимать без слов. Сначала он научился чувствовать себя. Даже не понимать, но чувствовать. Затем он научился доверять своим чувствам. И только потом научился принимать свои чувства полностью, безоговорочно. Без НО и ЕСЛИ, без тени сомнения, повинуясь той внутренней силе, могучей и мудрой.

Принимая себя, доверяя себе, он научился принимать и чувства других. Не понимать, но принимать. Принимать и сочувствовать. Тихо, молчаливо настраиваясь на чувства другого, неизвестного и непонятного ему существа.

Понимание субъективно и категорично. Нельзя понять объективно. Учесть миллионы и миллионы постоянно меняющихся факторов, влияющих на наши чувства. Невозможно понять чужие чувства, даже очень близкого тебе существа. Чувства можно только принять, настроившись на чистый приём, без возможности обсуждения.

Чувства ярко индивидуальны, как сетчатка глаз. Бывают похожие, схожие. Бывают почти понятные, но лишь на мгновение. На миг, сверкнув своей гранью и тут же меняясь, вновь становятся недоступны для разума, для сознания и осознания.

Так и сидели они друг против друга. Пили чай и молчали. Настроившись только на прием. Не пытаясь понять, но пытаясь принять чувства друг друга. И у них получалось.

Только под утро, зайчиха поведала зайцу свою печаль. Она рассказала всё то, что заяц уже чувствовал. Но ей нужно было высказаться. Физически выговорить то, что накопилось. И она это сделала. Заяц слушал, чуть подрагивая кончиками ушей, слушал и принимал.

Так, сидя в кресле, зайчиха и уснула. Легко, безмятежно. Впервые за долгое время своих переживаний, исканий и непонимания.

Проснувшись, она долго не могла понять, где находится. У неё в душе появились совершенно незнакомые ей чувства. Чувства свободы и радость, уверенности и спокойствия, силы и благодарности.

Что-то поменялось в её душе. Что-то очень важное появилось, заменив собой страхи и неуверенность, боль и сомнения. Что-то неуловимое, тонкое, светлое, радостное. Она не могла понять, что это, но чувствовала, что понимания и не требуется. Стоит это просто принять. Принять и довериться этому чувству. Довериться той внутренней силе, которую она впервые почувствовала в себе.

Так и закончилась эта история, и началась другая. Новая, иная.

Возможно, они стали жить вместе или остались просто близкими друзьями. Возможно, они никогда больше не встретились, а может быть, никогда больше не расставались. Это не важно.

Просто в лесу появилось ещё одно счастье и всем стало светлее. Просто ещё одно существо нашло в себе силу и мощь. Силу и мощь своих внутренних чувств. Поверило в них, и доверилась им. Как река доверяет своим берегам и течениям. Как младенец доверяет маме. Как человек доверяет вселенной. Без тени сомнения, целиком и полностью.

Гипнолог Борис Борк